и еще из истории правозащитного движения. почему власть поступает разумно и логично. из той же рукописи:
"Для многих в России нынешнее телевизионное остервенение стало неожиданностью даже на фоне шедшей до того пропаганды. Недоумение вызывает и вторжение в Украину. У тех, разумеется, кто его видит и не боится признать. И это совпадает с тем, что до сих пор самые просвещенные люди не находят объяснение советскому вторжению в Афганистан. Как же так – на пустом месте, ни с того ни с сего.
О нападении Советского Союза на Афганистан, подлом убийстве Амина вместе с его маленьким сыном и прочих подвигах сказано много. Но никто не задумался над тем, почему вторжение произошло через четыре с небольшим года после абсолютной победы СССР – подписания Хельсинкского акта, утверждавшего послевоенные границы и раздел Европы.
То был триумф не советской дипломатии, не советской внешней политики, а советского видения мира. При подписании акта алфавит свел в один телевизионный кадр Брежнева и Тито. Два старых грузных человека выглядели победителями – весь мир признал законность их власти в мировой сверхдержаве и в сверхдержаве региональной, утвердил нерушимость границ их владений.
Не прошло и года, как в Москве возникла Хельсинкская группа. Одна из ее основательниц, Людмила Алексеева говорит об этом так:
«Но в этой бочке меда, подаренной Западом Советскому Союзу, была ложка дегтя – гуманитарные статьи Хельсинкских соглашений, в которых перечислены основные права человека. Ложка дегтя вроде совсем небольшая. В длиннющем тексте Заключительного акта гуманитарные статьи были мало заметны, тем более что стояли они почти в самом конце документа – на десятом месте. Но так сложились обстоятельства, что именно гуманитарные статьи Хельсинкских соглашений со временем выдвинулись на передний план, стали сердцевиной хельсинкского процесса, его смыслом .» Да, нерушимость границ, превосходно. Две Германии, пусть. Но при этом Хельсинкский акт утверждал еще и ценностное единство Европы. В СССР и странах танкового социализма это считалось чем-то несущественным, этакой данью условностям, ритуальной частью документа.
Снос Берлинской стены показал, что на самом деле было условным и ритуальным. Да, собственно, и в семьдесят пятом было понятно, что фактически Хельсинкский акт закрепляет не единство Европы, а ее раздел. Но вот то, что эта гуманитарная составляющая, этакие стыдливые оговорки на фоне примирения с тоталитаризмом, вдруг окажется столь существенной, этого никто не предвидел.
Неужели напугали правозащитники, полагавшие, что нерушимость границ должная сопровождаться и соблюдением «третьей корзины» - соблюдением прав человека в СССР и странах танкового социализма? Думаю, это было если не главным, то существенным. Сотворившие разрядку вожди, действовавшие вроде бы в интересах Советского Союза, получившего шанс на конвергенцию с цивилизованным миром, не были в состоянии управлять страной в новых условиях. И приняли абсолютно разумное для сохранения их власти решение – начали новый этап международной конфронтации. Разумное, потому что через пять с небольшим лет выяснилось, что малейшее ослабление противостояния разрушительно для советской империи."
[Ссылка]