иногда я очень жалею, что нет и не будет возможности опубликовать мою книгу. вот это отрывок, например, подходит и в качестве комментария к марсельскому погрому, и как ответ Игорю Яковенко с его оккупационным режимом:
"Очень важная тема - связь имперского расширения с особенностями социального устройства и экономики России. Круг конкретных проблем огромен, но никто этим не занимается. И я лишь попробую их обозначить.
Русские интервенты в Украине являются частью общей социальной системы. Они боеспособны, обучены и не имеют моральных ограничений. Сказки о разваливающейся армии, которые в ходу в СМИ и социальных сетях, описывают ситуацию с точностью до наоборот. Это уже понятно западным аналитикам. Не буду ссылаться на то, что русская армия накопила многолетний – с семидесятых годов - опыт боевых действий, что в нее вложены огромные деньги, что она вполне соответствует технологическому и интеллектуальному уровню современного военного дела. Русская армия – и это самое главное – столь же органична общественному, политическому и экономическому устройству России, как соответствовала она ему при Петре I, Екатерине II, Сталине и Брежневе.
В советские времена армия выполняла социализирующие функции для всего мужского населения страны. Сохранила она их и теперь, но отделила их от собственно военных, что ее заметно усилило. Контрактники, вытеснившие срочников еще в ходе первой чеченской войны, сформировали особую социальную касту.
В русской прессе мотивацию контрактников объясняют невозможностью найти работу. На это слышатся возражения: работа всегда есть. Спор этот бесполезен, потому что сводит все к одному примитивному вопросу. А он часть общей проблемы – проблемы социализации, соответствия имущественных и социальных статусов, которые далеко не всегда находятся в прямой зависимости друг от друга.
Вся социальная система России глубоко милитаризована, работает на войну. И далеко не всегда эта милитаризация очевидна. Имущественное расслоение общества – на грани поляризации - выталкивает людей в армию. Тем самым они выводятся из общественно-политического пространства. На это работает и отсутствие институтов социальной защиты, и ничтожество профсоюзов, так и оставшихся государственно-рептильными, и все те же медиа с их культом войны и насилия во всем – от информационных программ до сериалов и даже развлекательных шоу.
Социальная жизнь устроена так, что приводит человека на войну, как в девяностые годы приводила в криминалитет. Тогда криминализация и призонизация, сейчас милитаризация, но уже на основе достижений прежних лет. Криминальная милитаризация. Путинский режим старается позиционировать себя в противопоставлении «лихим девяностым» - это клише повторяется много лет при каждом удобном случае. Но на самом деле внутренняя и внешняя политика Кремля – прямое продолжение той эпохи, перенос «понятий» - нравов и обычаев преступного мира – на внешнюю и внутреннюю политику, на международные отношения и управление страной.
Во всех лагерных воспоминаниях и в нынешних репортажах видна связь жестокости по отношению к ближнему с жестокостью по отношению к себе. Саморубы и прочее членовредительство, проглоченные бритвы, прибитые к шконке мошонки, а ныне коллективно вскрытые вены - все это признаки настоящего человека в блатном понимании, героя.
Среда в казарме, особенно в спецназе, боец которого должен быть готов к суициду или к тому, что его убьют свои, в сущности, ничем не отличается от лагерной по своей внутренней первобытной природе. Одни инициационные обряды чего стоят. По тем же понятиям живут дворовые компании, поставляющие рекрутов для организованной преступности, полиции, контрактной армии, бизнеса. Та же атмосфера в школах и семьях. На этом вырастает правящая элита и ее рабы, олигархи и бомжи, интеллектуалы и бандиты.
Весьма часто очередное безобразие - от президентского до околоточного уровня - сопровождается в России восклицаниями "оккупанты!", "захватчики!", "оккупационный режим!" Красиво, но бессмысленно, о чем предупреждали и Ремарк (нацисты не с Луны свалились), и Солженицын (люди в погонах ГБ того же происхождения, что и все).
Режим может производить впечатление оккупационного только на тех, кто не имеет представления о том, как росло и развивалось абсолютное большинство населения в СССР и сейчас в России. Это большинство не читало в детстве "Денискиных рассказов" и "Винни-Пуха". Не читает и сейчас. Его социальный опыт формировался в первобытных по происхождению и уровню социальных иерархиях двора, улицы, школы, ПТУ, спортшкол и секций. Он закреплялся у кого в ВТК, у кого в армии, у кого во взрослой тюрьме. Опыт этот проецировался и на высшую школу, а потом трансформировался во взрослой жизни.
Вот из этого опыта, из порожденной им нормативности и консенсуса и выросла нынешняя политическая культура, объединяющая абсолютное большинство населения, вовсе не считающего власть оккупационной. Напротив, она в доску своя, родная, с детства знакомая, понятная и прозрачная.
Это связь имперского расширения с социальной политикой. Но есть еще и другое – связь с бизнесом самых разных уровней и масштабов. "
[Ссылка]